Вельяминовы. Время бури. Книга 2 - Страница 52

– Меир, – внезапно, спросил Аарон, – будет война?

Юноша кивнул:

– Будет. Гитлер не ограничится своей страной. На очереди Австрия, – Меир запнулся, – Чехословакия. Судетские горы, с месторождениями полезных ископаемых. Надо сделать так, чтобы, как можно больше евреев покинуло Германию, Аарон, пока есть еще время, – добавил Меир.

Аарон помнил, что невеста кузена Теодора тоже еврейка, из Польши:

– Он писал, – вздохнул раввин, – что мадемуазель Аннет сирота, родителей в погромах потеряла. И дядя Натан в Польше пропал. Теперь и не узнаем, что с ним случилось.

Меир, внезапно, усмехнулся:

– Эстер, мне кажется, не в обиде, что мы на конгресс не остаемся. Мы все равно не врачи. Давид, – Меир помолчал, – считает, что все, кто не занимается медициной, зря небо коптят. Он очень уверен в себе… – через две недели знакомства с Давидом, сестра сообщила: «Мы ставим хупу, папа».

Доктор Кардозо приехал на конгресс, в Нью-Йорк. Эстер только что закончила, университет Джона Хопкинса, в Балтиморе, с дипломом врача общей практики. Меир учился в Гарварде, и проводил каникулы дома. За обедом в квартире Горовицей Давид резко отзывался об американской системе обучения врачей:

– У вас, дядя Хаим, выпускают невеж, – заявил доктор Кардозо, – ни один американский доктор не преуспел в Европе.

Меир заметил опасный огонек в голубых глазах сестры. Повертев серебряную вилку, Эстер сладко улыбнулась:

– Хочется доказать что вы неправы, кузен Давид. Я могу с вами поспорить.

Когда дочь сказала, что выходит замуж, доктор Горовиц замялся:

– Если ты собираешься преуспеть в споре с ним, милая… – Эстер фыркнула:

– Разумеется, нет. Мы любим, друг друга, – девушка поцеловала отца. Он пробурчал:

– За две недели все, конечно, стало понятно.

– Кто бы говорил, – Эстер вздернула нос, – ты с мамой познакомился в понедельник, в среду сделал предложение, а на следующей неделе стоял под хупой… – доктор Горовиц покраснел.

Он встретил Этель на заседании муниципального совета Бруклина. Хаим говорил о санитарном обслуживании фабрик. Этель, профсоюзная активистка, руководила работницами на швейных производствах. Девушка не оставила камня на камне, от доклада доктора Горовица. После заседания Хаим пригласил ее на кофе.

– Тогда другое время было, – заметил отец:

– И потом, я торопился. Мне стало понятно, что девушку нельзя упускать…

– И мне понятно, то же самое, – отрезала Эстер.

Подходя к пансиону кузины Элизы, Меир обернулся к брату:

– Ты только никому об Испании… – он помедлил, – не говори. Папа считает, что я здесь, в Европе, занимаюсь делами Бюро. В общем, так оно и есть… – Аарон кивнул.

Утром он садился в поезд, что шел через Кельн и Франкфурт на Берлин. Младший брат ехал в Барселону через Швейцарию и юг Франции.

Проводив Элизу, они дошли до особняка Кардозо. Отец встретил их на пороге:

– У малышей температура поднялась. Ничего страшного, я им дал жаропонижающее, поменял белье, простыни… – доктор Горовиц добавил:

– Продуло их, наверное. Можно не беспокоиться, легкая простуда.

Он помахал конвертом:

– С вечерней почтой пришло. Тетя Ривка летит из Кельна Сабеной, через Брюссель. Рейс в Лондон, но они делают остановку в Бельгии. На борту самолета будет… – отец торжественно прочитал:

– Георг Донатус, наследный принц Гессенский, и его семья. Можно не беспокоиться, – заключил Хаим, – с такими пассажирами авиакомпания, как следует, проверит самолет… – Аарон рассказал отцу о мадемуазель Аржан. Хаим улыбнулся:

– Тетя Ривка в Париже ее увидит. Спать идите, вам рано вставать… – братья поднялись наверх. Эстер выглянула из детской:

– Не волнуйтесь, все хорошо… – в тихом коридоре тикали старые, прошлого века часы, пахло пряностями. На берегу канала, фонари освещали медную табличку, рядом с входом в парк Кардозо. Аарон, внезапно, обнял сестру и привлек к себе Меира. Они немного постояли, молча. Эстер шепнула:

– Ложитесь, милые. Мы увидимся, обязательно. Спасибо, что приехали… – Аарон оглянулся на пороге спальни. Сестра вскинула голову:

– Будто рысь, на ее кинжале. Господи, – попросил рав Горовиц, – убереги нас от всякой беды и несчастья, позаботься о нас… – в окне Аарон увидел белого голубя. Птица парила, расправив крылья, над водой, в тишине ночи.

Заседания конгресса проходили в большой аудитории Амстердамского университета. Чисто вымытые, в мелких переплетах окна, смотрели на канал. Неподалеку виднелся шпиль Аудекерк. Внизу, на серой воде, качались лебеди. Лига Наций собирала такие встречи раз в два года. Основная работа шла на секциях. Доктор Кардозо председательствовал на отделении, где выступали врачи-эпидемиологи.

Давид стоял перед зеркалом, в кабинете. Комнату ему, по первому требованию выделили организаторы. Доктор Кардозо удовлетворенно рассматривал себя. Темные волосы и короткая, ухоженная борода были отлично пострижены, лицо покрывал африканский загар. На висках появилась легкая седина. На манжетах белой, накрахмаленной рубашки сверкали бриллиантовые запонки. Костюм серого твида облегал мощные плечи. Давид был больше шести футов ростом:

– Седина придает солидности. Мне тридцати не исполнилось, но такое… – Давид коснулся рукой волос, – вызывает уважение.

На выступлении, во время общего заседания, он представил результаты испытаний живой противочумной вакцины. По слухам, русские тоже над ней работали. В Маньчжурии, разговаривая с коллегой, японским военным врачом, Сиро Исии, Давид развел руками: