Вельяминовы. Время бури. Книга 2 - Страница 38

Тони, изредка, покупала английские газеты, боясь увидеть свои фотографии. За почти год никто, ничего не опубликовал. Она была уверена, что с продолжающейся в Испании войной, гауптштурмфюрер забыл о снимках.

– Здесь он меня, не достанет, – Тони вошла в огромный кабинет мистера Скрибнера, – а в Барселоне я задерживаться не собираюсь. Куплю фальшивый паспорт, поеду в Париж, а оттуда, в Москву. Мисс Пойнц много рассказывала о Советском Союзе, однако Тони молчала о своих намерениях. Интервью с мисс Пойнц было началом новой книги. Тони назначила с ней еще одну встречу, а потом девушка отплывала в Барселону.

Пойнц предупреждала Тони о шпионах. По словам женщины, в Америке скрывалось много агентов Сталина.

– Сейчас в Москве… – Пойнц махнула рукой на восток, – началась большая чистка. После январского процесса, Радека, Пятакова и Сокольникова, он принялся за армию… – женщина затянулась папиросой:

– В Москве я близко сошлась с крупным советским офицером. Он примыкал к троцкистской оппозиции, потом раскаялся, как они это называют… – Пойнц откинулась в кресле. Они с Тони сидели в отдельном кабинете Женского Клуба, на Махэттене, за кофе. Коротко постриженные, каштановые кудри Пойнц, сверкали едва заметной сединой. Вокруг карих глаз женщины залегли легкие морщины. Пойнц длинным ногтем сняла крошку табака с губ:

– Тебе незачем его имя знать. Он, скорее всего, арестован, и будет расстрелян, как и все они. Однако, когда мы с ним встречались, – Пойнц покачала ногой в безукоризненно начищенной туфле, – он о многом рассказывал. Об убийстве Кирова, о сети советских агентов… – Пойнц, на прощание, заметила:

– Мне тоже надо быть осторожной. Тебе я доверяю, ты подтвердила непричастность к сталинизму, а остальные… – она напомнила Тони: «Завтра. Услышишь, что мне русский любовник говорил. Это станет сенсацией».

Тони пожала руку мистеру Скрибнеру. Принесли турецкий кофе, в крохотных, серебряных чашечках. Адамс и Скрибнер просматривали контракт Тони. Она покуривала египетскую папиросу, глядя на панораму Манхэттена. День был светлым, солнечным, в кабинете открыли окна. По каменной террасе разгуливали птицы. Тони решила:

– Возьму кофе навынос и пойду в Центральный Парк. Блокнот в сумочке. Расшифрую вчерашнее интервью с Джульеттой, поработаю над первой главой книги… – она чувствовала на себе взгляд Скрибнера. Тони любезно заметила:

– Я была бы вам очень обязана, если бы мое настоящее имя нигде не фигурировало. В дополнительном приложении к договору, мои адвокаты, «Салливан и Кромвель», обязуются переводить гонорары, на счет, открытый на мое имя, в Банке Нью-Йорка. Надеюсь, вы понимаете, – закинув ногу за ногу, Тони не стала оправлять юбку, – что с моими журналистскими интересами, не стоит кричать на каждом углу о том, кто я такая, – президент издательства посмотрел в прозрачные, светло-голубые глаза.

– Девятнадцать лет, – подумал Скрибнер, – бестселлер написала. Другие в ее возрасте в кино ходят, танцуют, в колледже учатся. И второй напишет, если она из России вернется, – «Скрибнер и сыновья» не могли упустить предложение. Книг о нацистской Германии хватало. Гитлер, пока что, свободно выдавал визы желающим посетить страну. Конечно, многого им не показывали, но приезжавшим в Советский Союз, показывали еще меньше.

«Возвращение из СССР», Андре Жида, изданное в конце прошлого года, резко критиковало Сталина. Прочитав книгу, Скрибнер остался недовольным:

– Все очень мягко, – сказал он главному редактору издательства, – если бы он был нашим автором, я бы заставил его прибавить подробностей. Где расстрелы, где пытки чекистов, где люди, умирающие в лагерях?

– В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. Впрочем, сознание людей сформировано таким образом, что этот конформизм им не в тягость, он для них естествен, они его не ощущают, и не думаю, что к этому могло бы примешиваться лицемерие. Действительно ли это те самые люди, которые делали революцию? Нет, это те, кто ею воспользовался. Каждое утро «Правда» им сообщает, что следует знать, о чем думать и чему верить… – Скрибнер, с треском, захлопнул книгу. Издатель ядовито добавил:

– Это все, на что он способен? С тем же успехом можно было написать: «В Советском Союзе есть отдельные недостатки, однако они исправляются». Передовица «Правды», а не книга.

Скрибнер знал, что Сталин пригласил в Москву Леона Фейхтвангера:

– Он, тем более, передовицу напишет, – кисло думал издатель, – очередной панегирик. Он коммунист, чего еще от него ждать?

Мистер Френч поставила серебряную чашку на блюдце. В уголке розовых губ Скрибнер заметил след от кофе.

Она вынула из кармана твидового жакета шелковый платок. Девушка широко улыбнулась:

– Никто вам больше такой книги не предложит, мистер Скрибнер. Империя зла, – ухоженная бровь поднялась вверх, – взгляд изнутри.

Они рисковали смертью автора, однако мистер Френч обещала, что, даже в таком случае, издательство получит написанные главы:

– Я найду способ переправить манускрипт на запад, – небрежно заметила девушка, – не забывайте, я свободно знаю русский язык.

Подписывая контракт, Скрибнер подумал, что стоит пригласить мистера Френча на обед.

– По-стариковски, – сказал себе издатель, – мне пятый десяток, а ей двадцати не исполнилось. Зачем я ей нужен? Но приятно поговорить с умной, красивой девушкой… – шелк цвета слоновой кости облегал высокую, маленькую грудь. Пахло от мистера Френча тонко, волнующе, лавандой. Белокурые волосы падали на плечи. Редактор ушел забирать копии договора у секретарши. Скрибнер, осторожно, поинтересовался, где остановился мистер Френч.